Сталкинг — это преследование, нежелательное навязчивое внимание от одного человека к другому. Так называют это в психологии. Конфронтация может происходить на бытовом уровне и онлайн. Типичное поведение для сталкера или преследователя: телефонные звонки, посылки, сообщения, встречи — всякое напоминание о себе. Сами сообщения могут быть любыми, однако даже пустые или бессмысленные напоминания о себе в контексте этого навязчивого общения могут пугать не на шутку.
Я столкнулась с этим лично. Анонимный пользователь в соцсети высылал мне сообщения о том, где я нахожусь и что делаю. Случалось это с месячным перерывом и было в общем-то бессмысленно, но выглядело очень зловеще: мол, «я за тобой слежу». Если в первый раз я проигнорировала, то во второй раз после паники решила действовать. В сообщении говорилось что-то вроде: сейчас ты заходила на этой станции метро. Вступать в разговор совершенно не хотелось, поэтому я решила найти способ понять, кто это. Звонок в службу метрополитена: мне нужны видеозаписи за такую-то дату, такое-то время на такой-то станции метро, подозреваю, что меня преследовали, хочу разглядеть человека. Ответ: нужен запрос полиции. Отлично. Звонок в полицию метрополитена с тем же вопросом. На другом конце провода: «Минутку, переведём вас в убойный отдел». Тут сразу же можно упасть в обморок, но как объяснили: «это их область». Хорошо, едем дальше.
Само заявление принимала полиция на метрополитене, кстати, что удобно — по телефону. Когда заявка составлена, её направляют конкретному оперуполномоченному, он перезванивает, просит рассказать своими словами, в чём дело и вы вместе составляете план действий. Когда в трубку полицейский говорит: «Не переживай, всё будет хорошо, я на связи в любое время» волна энтузиазма и позитива накатывает, но головой всё равно понимаешь, что это просто слова. Опер из убойного отдела (с этой формулировкой надо свыкнуться, чтобы не терять сознания) начал искать и отсматривать видео – кстати, быстрее их было получить с камер уличного наблюдения, чем с камер метро. Но чтобы не терять времени посоветовал написать анониму в ответ: вдруг это шутит кто-то из знакомых или (цитата) «парень просто пытается познакомиться». Кстати, тогда он отметил, что личные данные — имя фамилию — любой незнакомец может легко «цепануть», если говорить точным языком оперуполномоченного, в метро, сидя рядом, если вы заходите на свои странички в соцсетях — просто подглядеть. А дальше — найти вас потом онлайн дело простое.
Опер говорит написать — я пишу, что делать. Оказалось, что анонимом был молодой человек, с которым мы и словом никогда не обменивались. Он, смущаясь сам всё рассказал, что видел меня на выставке, по хештегам нашёл и хотел познакомиться. Новость была замечательная! Для меня. Парню я рассказала пару ласковых о том, что способ дурацкий, и в полицию я уже заявление написала. Он удивился, сперва подумал, что это теперь у меня шутки несмешные. Чтобы закрыть делопроизводство, нужно было вместе или по отдельности встретиться с оперуполномоченным и расписаться, что претензий не имеем, а мы решили, что не имеем. Чтобы разрядить обстановку, с анонимом встретились и заполнили бумаги в отделении вместе. Больше не виделись и не списывались. Такая забавная история в копилку мою упала: про то, как себя чувствуешь, когда что-то идёт не так, и что можно с этим сделать, где найти помощи. Очевидно, что не всё может в таких ситуациях пойти гладко. Каждый, обоснованно или нет, начинает казаться странным и сложно определить, достойно это внимания правоохранительных органов, да даже просто — твоей семьи и друзей, или нет.
Для решения нет инструкций — и это общественная проблема
В интернете можно найти много личных историй, в которых люди описывают свой опыт столкновения со сталкерами. К сожалению, в подавляющем большинстве случаев навязчивый интерес направлен именно на женщин. Преследователями оказываются люди, которым нравится оскорблять или запугивать, бывают те, кто после короткого общения называют собеседника любовью, «парнем», «девушкой», в общем, второй половинкой, и энергично атакуют односторонним романтическим вниманием. Рекомендаций по тому, как себя вести в такого рода взаимодействиях институционально не дают нигде: ни в школах, ни в вузах, ни в СМИ. В наше поле внимание попадают только вопиющие и трагичные сюжеты из криминальных сводок или детективных сериалов. Поэтому одновременно мы склонны к тому, чтобы и преувеличивать, и преуменьшать значение тех случаев преследования, с которыми столкнулись в быту или слышали от знакомых. И, что важно, совершенно не понимаем, что с ними делать.
