Сейчас возраст женщины в России воспринимается субъективно и зависит от ее здоровья, состоятельности и медицинского обслуживания. Но раньше все было не так. Исстари на Руси девушек замуж отдавали рано, в 20 лет девица уже считалась «старой девой», а граф Александр Васильевич Суворов штрафовал родителей, если в 15 лет дочь была не замужем.
В XIX веке положение поменялось. По данным, которые в работе «Демография в Российской Империи» приводят авторы Арсений Михайлович Ситковский и филолог Сергей Сергеевич Галиев, в России XIX века средний возраст вступления девушек в брак был самым низким в Европе и достигал 20,7 лет. Самые юные невесты были в Черноземной губернии – здесь средний брачный возраст составлял 19,3 года.
В 28 лет – старуха или молодуха?
Михаил Юрьевич Лермонтов в романе «Княгиня Лиговская» пишет, что «девушка в 17 лет так же благоразумна, как мужчина в 25», но «девицу» на выданье, которой уже 28 лет, называет «старухой». Правда, в момент написания романа автору было всего 22, и женщина «под тридцать» ему, вероятно, казалась старой.
По другому определяет «старуху» Федор Михайлович Достоевский, у которого старуха-процентщица в романе «Преступление и наказание» – это женщина в возрасте: ей уже шестьдесят.
Большинство умирало молодыми
Но какова была продолжительность жизни в России? Быть может, старухами действительно становились рано, и Лермонтов прав?
Белорусский биолог Ольга Антоновна Емельянчик, изучив останки захоронений зажиточных жителей города Полоцка в своей статье «Антропоэкологическая характеристика населения Полоцка XVII–XVIII веков» пришла к выводу, что максимум смертности жителей городов Полоцка и Горы в течение XVII–XVII веков приходился на детей в возрасте до шести лет и составлял 27%, затем происходило снижение смертности вплоть до 20 лет, а потом количество смертей увеличивалось, и каждые последующие десять лет смертность составляла 16,1% населения, а после пятидесяти лет умирали оставшиеся 13%. Причем динамика продолжительности жизни жителей Могилевской губернии в конце XIX века сохранилось такой же, изменений мало.
При этом биолог выявила, что население не страдало от недостатка пищи, признаки анемии были выявлены у немногих, но с учетом детской смертности средняя продолжительность жизни была всего 25 лет.
Выводы, к которым пришла Емельянчик, не противоречат уже известным данным о демографии России – они сходны. Правда, это тоже проясняет мало – умирали рано и молодыми, старух было мало, но они все же были. Значит, прав был не Лермонтов, а Достоевский? И старухой на Руси называли тех, кто по словам библейского царя Давида : «Дние лет наших, в нихже седмьдесят лет, аще же в силах, осемьдесят лет»?
Когда все женское осталось позади
Немного ясности вносит историк Владимир Борисович Безгин в книге «Крестьянская повседневность. Традиции конца XIX – начала XX века», где он пишет, что русская крестьянка рожала за свою жизнь от семи до девяти раз. Среднее количество родов в Тамбовской губернии составляло 6,8 раза, но были и «рекордсменки», которые производили на свет по 17 детей. Записи в акушерских отделениях губернии свидетельствуют, что к 40–45 годам некоторые крестьянки рожали по 14, по 16 раз. Но были ли они старухами? Наверное, нет. Быть может, они выглядели не так привлекательно, как молодые девушки, но они рожали и выкармливали детей, тащили на себе груз обязанностей по дому и заботу о муже.
Поэтому скорее всего на Руси старухами начинали считать тех, у кого, выражаясь библейскими словами «прекратилось все женское», то есть женщин в период менопаузы, после 50–55 лет, когда они уже не могли воспроизводить на свет детей, теряли интерес к мужьям и начинали стремительно стареть, слабеть и не могли выполнять весь объем работы.
Каково было на Руси становиться старухой?
Когда женщина переходила в эту возрастную группу, изменения происходили не только во внешности или в физиологии. В деревнях старухи начинали носить глухую, темную одежду вроде сарафана без лямок, запони – передники с рукавами, особым образом повязывали платок, переставали шить себе новую одежду, донашивая старое, и переставали носить украшения, – об этом пишет историк Зинара Зиевна Мухина в работе «Социальные и возрастные группы в традиционном русском крестьянском социуме».
Некоторые старухи надолго оставались в доме старшими, других считали бесполезными – это зависело от здоровья. Везде и всегда старухам отводились главные роли в проведении свадеб, похорон. Старухи были защищены христианской верой, заповедовавшей уважение к родителям, а в том случае, если дети начинали вести себя непочтительно, одернуть их мог крестьянский общинный суд. Тем не менее, на рубеже XIX–XX веков среди нищих было немало бедствующих пожилых женщин.
Особое место в возрастной группе занимали дворянки, многие из которых «уходили на покой», уезжая из столиц в деревни или начинали писать мемуары, благодаря которым сейчас возможно понять, во сколько лет женщина-дворянка становилась «старухой». Например, графиня Варвара Николаевна Головина, жившая на рубеже XVIII и XIX веков в мемуарах писала, что женщина становится старухой в 60 лет. Она то вспоминала некую «старую кокетку шестидесяти лет», то описывала другую «шестидесятилетнюю старуху, у которой с одной стороны рука и нога чрезмерно распухли», то писала про то, что одна старуха… с трудом передвигается для себя, для других же всегда деятельна», а близких родственников называла «старушками». Столичные жительницы представляли старость. как время, когда женщина нуждается в помощи и в «упокоении» со стороны родных и детей, – об этом пишет антрополог Анна Валерьевна Белова («Восприятие старости русскими дворянками»).
Между тем старухи-дворянки часто были весьма деятельными, обустраивая свои дома и дома детей и затевая новые предприятия. Они прекрасно понимали свой возраст, но часто вместо слова «старость» употребляли выражение «на склоне лет».
Так что, как видим, в прежние времена «старухами» женщины становились несколько раньше, чем сейчас – к 60 годам.
Сейчас читаю Лескова. У него все женщины от 45 и выше — старухи.